Рэймонд Хоуки - Побочный эффект

Реймонд Хоуки

Побочный эффект

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц

1

Клэр Теннант сидела перед зеркалом за туалетным столиком и, подобрав длинные, до плеч, волосы, пыталась представить себе, хорошо ли ей с короткой стрижкой. Пожалуй, неплохо, решила она, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Ей к лицу короткая стрижка; к тому же будет видно, что шея у нее длинная и стройная, а главное — станет прохладнее, гораздо прохладнее.

Теплая погода, вдруг пришедшая на смену изнурительно суровой зиме и дождливо-ветреной весне, вначале была встречена с восторгом. В Лондоне воцарилась чуть ли не праздничная атмосфера, и Клэр, ставшая от загара цвета жженого сахара, заново открыла для себя удовольствие сидеть босой за рулем спортивной машины, ужинать при свечах на террасах с видом на реку и спать под простынями, а не под одеялом.

Но по мере того, как один безоблачный, безветренный день сменялся другим, жара в городе, где кондиционер в квартире — все еще большая редкость, сделалась невыносимой. Вскоре Клэр заметила, что днем ее тянет в постель, а ночью она не может уснуть. Работалось с трудом — Клэр была внештатным художником-оформителем, — и в надежде хоть немного расслабиться она снова начала курить, что отбивало аппетит, без того нарушенный жарой. Она всегда весила немного, а тут стала худеть, и ее постоянно мучили головные боли.

Клэр сделалась раздражительной, что было вовсе не в ее характере, такой раздражительной, что Майкл Фицпатрик, журналист, работающий в научно-популярном жанре, — они жили вместе — заметил как-то: уж не объясняется ли ее состояние тем, что она стала острее обычного чувствовать наступление женского недомогания. «Такая мысль могла прийти только ярому женоненавистнику», — огрызнулась она.

Майкл напомнил ей, что в течение последних недель в основном не она, а он занимался покупками, готовил и убирал. В ответ она обвинила его в том, что делал он это с единственной целью — заставить ее почувствовать себя виноватой. Глупости, сказал он, и хотя она знала, что он прав, тем не менее окончательно разозлилась.

«Значит, я еще и дура? — крикнула она. — В таком случае, чем скорее я уберусь отсюда, тем будет лучше».

Она решительно отрицала, что ее несдержанность вызвана не просто переутомлением, но с Майклом помирилась. Однако случай этот заставил ее задуматься. Да, такая раздражительность наверняка объясняется обычным женским недомоганием, но она не сомневалась, что причина не только в этом. Никогда прежде она не чувствовала себя так отвратительно, да к тому же задолго до положенного срока. Не верила она и тому, что ее самочувствие связано каким-то образом с жарой. Раньше с приходом тепла она расцветала. Нет, решила она, с ней что-то неладно, и, когда ее постоянный врач не сумел поставить диагноз, обратилась в Институт профилактической медицины, где проводили диспансерное обследование пациентов. Заведение это находилось в северной части Лондона.

Однако, договорившись о приеме, она начала спрашивать себя, зачем ей все это. Не стала ли она после смерти матери, которая умерла от рака полтора года назад, чересчур мнительной? И не потому ли решила потратить столько денег на обследование, в котором на самом деле нет нужды? Чем больше она размышляла, тем больше убеждалась, что причина именно в этом. Потому-то она и обратилась в институт, а не в более доступный медицинский центр Объединенной ассоциации английских врачей (институт, где-то вычитала она, проводит более тщательное обследование, нежели центр) и потому ни словом не обмолвилась Майклу.

Недовольная собой, она посмотрела на часы: а не позвонить ли сейчас в институт и не отказаться ли от визита? Нет, слишком поздно, решила она.

В конце концов, каждый имеет право на диспансеризацию раз в год. И, подобрав волосы за уши, она принялась массировать лицо увлажняющим кремом. Кроме того, раз она сейчас чувствует себя гораздо лучше, ей не составит труда выполнить в будущем месяце дополнительный заказ и расплатиться за обследование.

Из стоявшего рядом транзистора донесся сигнал времени: восемь часов утра.

— Майк, новости передают! — крикнула она.

Дверь из примыкавшей к спальне ванной комнаты распахнулась, и на пороге появился еще мокрый после душа, с полотенцем вокруг бедер Майкл. У него был поджарый мускулистый торс человека, который, хотя и не стремится к физическому совершенству, однако тщательно следит за тем, чтобы держать себя в форме. Мужественные черты его лица под шапкой темных волос, которые он энергично вытирал вторым полотенцем, и веселые добродушные умные серые глаза не оставляли сомнений в том, что он — ирландец, хотя черты лица его были скорее испанскими, что, впрочем, довольно часто встречается среди ирландцев.

«Итак, поговорим о выдвинутом президентом законопроекте по контролю за продажей огнестрельного оружия, — объявил радиокомментатор, перечислив темы последних известий. Майкл перестал вытирать голову и, прислонившись к дверной притолоке, с любопытством, как и положено журналисту, вслушался. — Вот с каким историческим заявлением выступил вчера вечером по телевидению перед миллионами американцев президент страны:

„Добрый вечер! — чуть пришепетывая, заговорил президент с характерным для него южным акцентом. Из всех президентов со времен Дж. Ф.Кеннеди он был самым любимым персонажем пародистов. — Многие из вас уже знакомы с представленным ФБР ежегодным докладом о состоянии преступности в нашей стране и обеспокоены тем, что за прошлый год количество серьезных преступлений выросло на двадцать процентов.

Но куда более тревожным является другое: как стало известно, значительно возросло по сравнению с прошлым годом использование огнестрельного оружия при совершении преступлений — ни много ни мало на сто сорок процентов.

Уже многие годы опросы общественного мнения показывают, что абсолютное большинство наших граждан высказалось в пользу введения более строгих законов по контролю за продажей оружия. Однако всякий раз против этого выступало небольшое, но крепко организованное меньшинство, готовое любой ценой увековечить существующее положение дел, несмотря на то что при этом страдают люди.

Такова, друзья мои, ситуация, с которой мы не можем и не должны мириться.

Именно по этой причине я, как только конгресс после летнего перерыва возобновит свою работу, намерен внести на обсуждение законопроект об обязательной регистрации огнестрельного оружия и специальном разрешении на владение им“».

Майкл и Клэр обменялись разочарованным взглядом. Уже давно у Майкла не было мало-мальски интересного задания, и хотя оба знали, что завтрашние газеты будут целиком посвящены обсуждению законопроекта, тем не менее были уверены, что ни одна редакция не обратится к нему с просьбой рассмотреть эту проблему с научной точки зрения.

Уныло пожав плечами, Майкл направился обратно в ванную — делать нечего, придется убить еще один день на поиски информации о последствиях обрушившейся на город жары.

Клэр выключила радио и подошла к шкафу. Платье ей надевать не хотелось, а в джинсах будет слишком жарко. В конце концов она остановила свой выбор на песочного цвета коротких брюках с жакетом и коричневой трикотажной кофточке. Она оделась, сунула ноги в босоножки и, стуча каблуками, спустилась по чугунной винтовой лестнице в гостиную. В залитой солнцем комнате с выкрашенными белой краской стенами, где было рабочее место Клэр, стояли кульман, планшет и бледно-зеленые шкафчики, какими пользуются в канцеляриях, а также две обитые вельветом кушетки и обеденный стол со стульями. Одну стену занимали три огромных окна, а противоположную украшали полки с книгами и научные приборы прошлых веков в футлярах из красного дерева с медью Майкл начал собирать их еще студентом. Над полками Клэр развесила всякую всячину, которая в разное время и по разным причинам привлекла ее внимание: засохшие цветы, куски плавника, образцы труда викторианских печатников, афиши мюзик-холла, чучело щуки в стеклянном ящике и большие школьные часы, починить которые стоило дороже, чем купить.

Подняв лежавшие возле двери газеты и письма, она пошла на кухню готовить завтрак.

Начал закипать кофе, и тут она услышала, как по лестнице спускается Майкл. Она отложила письмо, которое читала, собираясь сказать ему, куда и зачем идет, но, прежде чем открыла рот, зазвонил телефон. Звонил редактор отдела новостей в газете, где работал Майкл.

— Тед, — передавая Майклу трубку, сказала она.

Она выключила кофейник и принялась разливать кофе. По-видимому, что-то случилось и Майклу предстоит куда-то ехать, но ничего толком она понять не могла. Положив в кофе сахар, она налила сливок и протянула чашку Майклу.